Внутри огонек

ПОЛУВЕКОВОЙ ЮБИЛЕЙ

На улице Шпалерной
Стоит волшебный дом:
Войдешь в тот дом ребенком,
А выйдешь – стариком.
                               Г. Жжёнов

Снова в Питере дождик,
и капли слезами
в бурой слизи гранитной
плывут по стене.
Каземат на Шпалерной
семью этажами
до сих пор горько плачет
ещё обо мне.

Закрываю глаза –
как полвека назад,
я внутри. Конвоир
с выражением скорби
на опухшем лице.
Всюду двери. Горят
номера в дерматине.
Вхожу, сильно сгорбясь.

Стол дубовый, задернуты
шторы. В тиши
кабинета сто семьдесят
два горбоносый
капитан у меня
по куску от души
отрезает умело,
вопрос за вопросом.

Будто и не со мной.
Лишь слова шелестят.
Но наутро отходит
наркоз понемногу.
Там, где раньше живое,
свисает культя.
Инвалидом остался.
Но жив, слава Богу.

Тени синих прохожих
плывут по Шпалерной.
Дождь крадется во тьме,
прижимаясь к домам.
Ночь из отсветов, из
отражений неверных
каземат поглощает
с грехом пополам.

* * *
Внутри огонек, где трепещет свеченье
наивных обмолвок, намеков, уловок,
где свет, умирая, становится тенью
для нового света, а в нем уже снова
пульсирует тьма, где из морока в морок
по стенам зеркальным изгибы, извивы
и музыка льющихся гласных, в которых
отрывки стихов вплетены прихотливо…