В никуда

поэма? Вздор! Стихов не просит мир давно,
                   .он потерял обычные и строй, и слог,
легенды в нем изменены, вранье сойдет за чистую монету
поэму точно здесь найти не суждено;
читаем черного сукна дырявый клок,
окутавший несчастную планету

мы беженцы…
За кем-то? Или чем-то?
За сном? Но от кого? От Бога?
Тряпье – в баул, заместо ренты.
Свет гаснет. Оглянусь с порога…
«А что с экраном – этакий чудной.
Видать, модель из новых – сложных».
«Жива вернется ли домой?!»
Переключи же!
.                            Невозможно
Беги!
Кричи, что вор похитил свитера
Я примулу не полила вчера

лишь по пескам бежать отныне
.                       за нами бес пред нами звуки сфер
не плачь, слез не простит пустыня
теперь мы коллективный Агасфер
единая душа как вечный жид
приказ получен «перестаньте жить»
еще команда есть «хватай-бери»
нет хлеба, а из песни вынут ритм
и мы постыдным требованьям фраз
безвольно подчинимся напоказ

Тень страха всюду тянется за мной
дух затаю и бьется пульс едва

К стопе прилипший след не греет ног
и горький статус беженца – судьба

что происходит?
Кто замедлит бегство?
по замыслу Творца Земля верх совершенства
земным созданиям не может быть тесна
свой запах к солнцу поднимала бузина
когда Земля с себя стряхнула дрему
и разливался аромат черемух
как богово дыханье быстр и синь
а юный Бог творил исполнен сил
свет к тьме придал к горе овраг а лес к степи
к Вселенной Солнце что вовек не гаснет
огонь вулкана с дном морским скрепил
и лишь себя Он представлял неясно!
По образу тому Он человека создал
и все ж у каждого свой собственный апостол
и образ свой и храм – порой развалин груда
разочарованный и в ангелах, и в людях
в себе самом – хула на Бога – можно ль!
Он видя что стареет стал тревожным
(пусть новый образ в тусклых сумерках алтарных
хотя бы где-то жизнь вдыхает в старый)
наш мир, что полон беглецов убогих
Бог наполняет собственой тревогой
теперь ни в волю добрую свою, ни в мощь
не веря просит нас Ему помочь

идея хороша…
.           в ней только пользы нет:
помочь Творцу планету содержать в порядке,
когда едва ли в наших душах Божий свет
горит! А коль горит, сквозь грязь пробьется вряд ли ,
и заповеди дал Он нам, и строг, и всемогущ,
и ангел-стражник взял свой меч, как самурай…
Но за людьми Он ангелов изгнал из райских кущ.
Теперь лишь в памяти остался рай…
Леса-луга на все четыре стороны
развеял вихрь. Кто первый начал множить
беду? Здесь драный холм, там лес разорванный
в лохмотья!
.             Что было плохо, правый Боже?

о да, бывали мы в раю
своей мечты…
Теперь с собой таскаем
вещмешки,
мешки со страхом – ноша тяжела
клянем птивычно скарб свой непосильный
куда-то мчимся закусивши удила
бывало впрочем время
свобода что вздымала бремя
неясным дунавением была
и памятью о крыльях

недавно мы с тобою шли апрелем
лес щавелем тогда манил и горный склон
во тьме был звездами карлин усеян
а жизнь тебя погрузит в долгий сон
внушив что безопасно крепко спать в раю
где не сулят награду за поимку
гле волк поет
ягненку «баюшки-баю»
и спит котенок
с тиграми в обнимку

кто небо закрывает тучей?
.                   Бог снова сотворяет тьму?
Свой ритм особый
у бегущих
как воспротивиться ему
внушившему чужую волю
согнашему тебя с пути
вдруг душу надвое расколет
затравит ног не унести
в нем фальш навязчивой приманкой
не скоро и не все поймут
что правда сделалась обманом
и рифма к ритму хлеб и кнут
как будто тьма во гробе темном
как черной мессы ритуал
Молчи ослепни будь планктоном
«В систему» ритм тебя всосал
Втянул «Отныне в ряд из ряда»
Внимать запретному не сметь:
тот ритм есть страх Беги изрядно
туда где темнота и смерть

Бог знал (какой?) что думала я бег остановить
.                         тоска по прошлому собакой стала выть

на то что было мило оглянулась мельком
сиянье дня пред темнотою меркло
свет пропускали темные глубины
и воздух бился стайкой голубиной
приедет ли повозка
шеи к небу
тянули мы не знавшие вины
я тропкой тайной шла куда глядят глаза
молитвaми на всякую потребу
там пенились цветы холмов земных
и от восторга прояснялись небеса
– вот это все вместилось в памяти моей!
Но землю взял в объятья мрак (напористо и нежно)
у гумен разгорелись яблок свежих
огни

.                 а звезд свеченье
память райских дней

где
.                нет спасения коль Вифлеема нет
где богоборчество
.                       ракет
и богохульство самолетов
и падших звезд уже без счету простор Вселенной перегрет
без дна и без границы свет
наш и без смысла всюду хаос и стран разумных не осталось

Воскреснуть негде      этакая жалость!

«Бежим, бежим, слегка наклоним торс поднимем подбородок»
.                         так слабых подгоняют вертухаи
а рядом знаменосцы взвод за ротой
флажками пробегая помахали
избранников бегущих пелотон – пустить вперед и ладно

Замешкались без хлеба пали без венка
и мой удел таков я тоже беженка

Когда-то мне пробежка доставляла радость

а раньше веером железные дороги
.                       ветвились каждая вела куда-то
сняв трубку телефона я слышала ответ
теперь века ответов не дождаться
призывный рог услышать проще
Пришедшим издалёка дела нет
что память чувствую на ощупь
(привыкнуть тяжело!)
где трудно резкость навести
(и все пути из ниоткуда замело)

когда-то рельсы шли дороги нашей вдоль
тупик сгодился бы сегодня
кричи когда и где угодно

.                                       Ноль
младенца надо перепеленать
малыш чуть старше к гаджетам привыкший
(экран ему услужливо предложит мать)
не чесан не накормлен не умыт
попросит голоском от сна осипшим:
«Переключи опять экран размыт!»

                                      Перевод с чешского Ольги Беловой-Далиной