Ташкентская Лета

УНИВЕР

1

как все земное – создан был из праха
               .и мрамора
а жизнь студенткой шла по коридорам
.               царапая
концом ключа по стенам биофака
.               тарам-парам
самой себя смешную траекторию

.               историю
столетий уминая до шпаргалки
.               мозоли от
вспотевших авторучек набивая
.               мусолили
зачетки – щетки для волос – догадки
               .тарам-парам
ползла по стенам линия кривая

               .у деканата обрываясь

2

а в деканате кружили осы
созревая в полете как крыжовник
и двигались женщины казавшиеся женами
.            Декана

они заплетали друг другу косы
косясь на студентов посмевших учиться
на их факультете
а не дай что случится –
           к Декану!

клали в чайник сухие розы
гадали кто станет новым Деканом
пока старый уменьшался в размерах
.         и верхом на осе вылетал в окно

3

коридоры
хромые зигзаги ступеней
где надкусанным яблоком светится день

ты куда? – в Универ!
коридоры плакаты
и надбровные дуги бетонных аркад

кто не чувствовал в пальцах сгорание мела
чья рука перед черной доской не немела?

а влюбленности первые гулкие такты
поцелуи в которых еще всё не так?

…мы уходим и дворники наши дипломы
заметают своей
флегматичной метлою

принеси мне бабочка
воздуха на крыльях
сквозь угар табачный
сквозь шашлычный выдох

ой боюсь не донесу
повредить боюсь красу!

* * *
вот и женщина-зеркало
стоит и молчит
тишиной питается – слегка под наклоном

в ней холодное солнце играет слегка
и сошла амальгама в районе пупка

двадцать лет тоже старость – когда ты стекло
тридцать лет тоже старость – когда отражаешь
двух мужчин что толкаясь втекали в тебя
старший курит в постели – ты не возражаешь

если хочется крикнуть – варится суп
если песня любимая рвется из глотки –
то один из двоих залезает на стул
а второй все не переоденет колготки

и уже сорок лет и морщины стекла
не разгладить – и май выдувает гардины
и до зеркала-женщины вдруг доросла
двух мужчин тишина то есть мужа и сына

потому что покинут ее в один день
старший – к той что намного моложе
младший – к той что – понятно – моложе
и огромными станут вдруг дом и постель

май дойдет до июня – на даче пустой
с сорняками бороться на мертвых коленях
будешь жизнь поливать стеклянной водой
и искать утешенья – в борщах и вареньях

3 МАРТА

если есть город
такой как Рим
то непременно должны
быть и варвары –
из чьих жадных ртов
на Рим бежит слюна

и варваров полным-полно
чернеет от них горизонт
скачет-скачет Аттила на белом коне
и гуннскую песню поет:

Рим! ты разучился рождать солдат
ты в неге и философии протух
мужчины твои похожи на жен
а жены похожи на шлюх

мы сожрем тебя как вишневый пирог
и косточками усеем твои
слишком изысканные мостовые
и кровью наполним Тибр!

но открываются Рима врата
и навстречу Аттиле на ослике
скачет-скачет маленький папа Лев
и ангелы скачут невдалеке

папа Лев понимает – варвар прав
ибо варвар всегда прав
со своей точки зрения – а другой
у варвара не может быть

Лев тоже устал от этих мужчин
стоящих часами перед бронзовым зеркалом
и от женщин не желающих рожать
это теперь немодно

но Рим не просто вишневый пирог
это еще город Христа
поэтому папа спешит вперед
и ангелы скачут с ним

и Аттила пораженный сойдет
со своего боевого коня
и пение варварское прервет
с подбородка слюну утерев

не наполнится сладкой кровью Тибр
и пирог останется цел
вздохнет Лев
и поскачет в Рим
у святых всегда столько дел…

11 ИЮНЯ

Валентин Феликсович
в операционную!

тихо течет ташкентское лето
где-то течет ташкентская Лета
быстрая как все здешние речки
входишь в поток из озноба и света

больные курят
лузгают семечки

Товарищ Ясенецкий-Войно –
в операционную!

Сколько раз говорил им:
Не товарищ – владыка Лука!

все быстрее бежит река

он тщательно моет руки
в прозрачной летейской воде
больной коченеет в испуге
на операционном столе

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
молится хирург

растворяется в крови наркоз
душа больного взмывает ввысь
и видит луга сияющих роз
откуда они взялись

и вдоль тех лугов течет река
люди стоят вдоль реки
и идет по воде босиком Лука
в руках держа сапоги

Скальпель
зажим!
вскрывает нагноенье греха

вот и больной ожил

забилось сердце – дрогнуло веко

тихо течет ташкентское лето
каталка исчезает в палате
вслед глядит епископ в белом халате