Скрывай, что темен

КИТАЙКА

Грешно губить, когда приносит –
Величиной с два кулака,
Такое на макушку сбросить,
Всяк заорет: «О, эврика!»

Во славу муссов и варений,
Ликеров и прохладных вин
Шумят плодовые деревья
И не торопятся в камин.

Дичок, притихший на отшибе,
Заглохший «золотой налив»,
Предвидя скорую погибель,
Задумчив, как иероглиф.

Он тень бросает на розарий,
Он место занимает зря,
Ни душ, ни дум не потрясая
И озарений не даря.

Лишь двое граждан без прописки
В видавших виды паспортах
В себя уходят по-английски
И гордо курят на кортах.

Довольны тем, что занимать им
Уже не к спеху лишний нал
На кильку рижскую в томате,
Печенье «Старт», сырок «Волна»…

Есть чем заесть в родном пейзаже,
Пусть кисло так, что свет не мил,
И пусть глубок в стволе пропил,
Но хватит сил поднять стакашек
За наше все, за все за наше!
Которым Пушкин раньше был.

* * *
Мы в розной плавали воде
Околоплодной,
Но, разных, нас белиберде
Учили сходной –

Где, пред кем ломать картуз,
Чалму, папаху…
Как выбирать для брачных уз
По зодиаку.

Чему еще? Да ничему –
Делить наследство,
Впадать по слабому уму
Из детства в детство.

Кто – кто, кто кот, кто шалопай,
Без снисхождений,
Всех отсечет речной трамвай
От отражений.

А речки нет – не унывай,
Ведь снова ржавый
Войны заводится комбайн
В углу державы.

«Роди обратно» – хохма, стеб
И шанс, быть может!
И вновь за нами хоть потоп,
И перед – тоже.

НА ПРОГУЛКЕ

Пинаем с папой голубей,
Грачей, ворон и чаек
За то, что птицы, всех слабей,
Живут и бед не чают.

Кидаем хлеба и зерна
Им, типа, для прикорма.
И те, дурашки, прямо к нам
Сигают с крыш покорно.

Собратьев тушки не страшат
Доверчивых пернатых.
Их ночью кошки потрошат,
Им тоже кушать надо.

Вот нас закладывать бегут
Старушки к постовому.
А им в ответ: «Яволь. Зер гут» –
Сейчас не до того, мол.

Кого-то в маечке «За мир!»
Пихают в обезьянник,
Шлют лесом сердобольных мымр.
И дальше мы буяним.

Плюем на мир и на войну,
Но все же для плезира
Орем в два голоса: «А-ну,
Который Голубь Мира?!»

* * *
Носи по мне траур два года,
Лишь долу при встрече глаза.
«Похожего тьма здесь народа», –
Турист из Пекина сказал.

Вот именно! Вот и не надо
Во всяком меня узнавать.
В купальнике черном наяда,
Фарватер свой мимо фарвать.

То улей ютился, то кокон
С тобою под крышей одной,
Ходил, как лунатик, из окон
И ты, как сурок мой – со мной.

Теперь это мифы, фантомы –
И ты, и, тем более, я.
Где линия рдела разлома,
Зияет овраг забытья.

Кого, как ребенка из сада,
Из ада летишь забирать?
Взгляни – под тобой автострада,
И голос напрасно не трать.

Два года, мой ангел, два года…
Откуда я взял эти «два»?
Потом выходи за кого-то,
Вей гнезда, мышкуй, как сова.

* * *
Стучат дождинки-градинки
По голой по спине,
Мы пляшем, пляшем с Наденькой,
Как янки на Луне.

С апреля зной, как в кратере –
Ощерились верха,
Жара, как на экваторе,
И в озере – уха.

Пекло до исступления,
До одури пекло.
Народонаселение
Спасалось, как могло.

А как оно спасается?
Оно известно как –
Гибрид Мазая с зайцами,
Все в наших, мол, руках.

Льют белую за шторою,
Первач под лопухом.
Глядишь, бегут за скорою,
А следом – за венком.

И вдаль – на легком катере!
Но катер на мели –
И жизнь послали к матери,
И в смерть не догребли.

Мы пляшем, пляшем во поле,
Кричим: «Смелее лей!»
В пожаре ли, в потопе ли
С надеждой веселей.

Упорством вдохновленная,
Природа к нам щедра.
Шкварчим, как сталь каленая:
Нет худа без добра!

СОСЕДКА

Как лампочка, вобрав извне всю тьму,
Пускай не всю, лишь емкости согласно,
Слепая улыбается тому,
Что тьма прекрасна.

Мы с ней знакомы, это значит, мы –
Часть тьмы, да-да, но не спеши пугаться,
В той тьме мы ослепительней зимы,
Светлей акаций.

Ее глазами на себя смотри,
Любуйся, так сказать, но с нею, кроме
Погоды, ни о чем не говори –
Скрывай, что темен.

В ПУСТОМ КАФЕ

Коготок Аленушки-сестрицы
Гаджета царапает экран.
К ней подсесть никак не расхрабрится
О родстве вдруг вспомнивший Иван.

Он сюда одной ногою вышел
Из живых и электронных книг,
Смутно прозревая, что не выжил
В нравственных метаниях своих.

Если не годишься в Монте-Кристы
И не той горючкой бак залит,
Плед накинь, прикинься интуристом –
Черта ль мне до ваших, мол, коррид?!

Башмаком мотай, слегка на взводе,
В такт БГ излюбленным местам…
А ее фарфоровый заводик
Лыбится, как падла, всем постам.

К вам претензий не было и нету
В час, когда тонка до звона нить
Та, что держит на весу планету,
И уже готова уронить.

Ни ее тупому интернету,
Ни твоим возвышенным соплям
В небе не застопорить монету,
Не отсрочить сочное «блям-блям».

Говорят: «Вот раньше были люди!»
Мы везде себя лишь застаем.
Судный День, и Мир дрожит, как студень,
Но на чай без лихости даем.

* * *
Въезжают люди, начинают жить.
Мне нравится бродить у них под носом,
С тем трепетом считая этажи,
С каким изгнанник тянется к березам.

Я всюду жил, да только позабыл.
Читал сынишке, люстру где-то вешал…
Я из окна рассветного любил
Расслышать залп лирический скворешен.

Пусть ни на что не сохранил я прав
Здесь, окромя пичужьей перестрелки,
На свалку выносимый книжный шкаф
Оставил шрам глубокий на побелке.