Просыпайся, моллюск

* * *
то ли вылечит грубая шерсть
бесконечных лесов,
подноготная весть
неразборчивых их голосов,

или выпадет добрая ночь
сквозь обноски войны,
ноют клены и ольхи – точь-в-точь
«то – не мы, то – не мы, то – не мы».

да и кто здесь вообще
в долгих сумерках сладко живет,
или небо болеет еще
и звездой настает.

* * *
стынь, размятая в ладони,
стань базальтовой стеной
на заиндевевшем склоне
рыжей легкости лесной.

тень, надышанная в небо,
солнце, питое до дна,
и оленьего побега
жалобная кривизна.

и стволы лежат, как братья,
друг на друге, и вода
скользкой змейкой на запястье
прогорает навсегда.

* * *
не ноябрьской прелью выжить –
веткой, тронувшей висок,
влажен мох, и воздух выжат,
как морковный сок.

не кленовою латынью
после ливня – ничего
не исправит легкость тленья,
хрупкость сердца твоего.

СПОСОБ УВИДЕТЬ ФЛОРИДУ
(Оммаж Уоллесу Стивенсу)

1.

где топорщились тощие волны,
овчинами пот обтирая,
под соленой золою
сохраняется время живое.

это душное время зовется
головней в глубине полуночной,
или отблеском кожи змеиной
за штакетником черным и точным.

будем вместе с людьми
по дорожке гулять вдоль прибоя,
и не нужно смотреть или знать,
что там льется и тлеет другое.

2.

мяч, застывая над сеткой,
похож на спелое яблоко,
у женщины над лопатками
наколоты крылья.

дальние лодки — изюм,
вдавленный в тесто воды,
тело ветра – тепло, и долгая дрожь
бумажной птицы, привязанной

к чьей-то руке… отпускник
возлежит, как царь, на гостиничном
полотенце, отдавая дары
уходящему свету.

3.

прострел полицейской сирены
над сутулыми зимними днями.
истончение яркого звука.

дверь открыта, – входи сюда, ночь,
самая длинная, вот твой балкон,
вот и кресло – садись и качайся.

темнеет к пяти, исчезают линии
дождевых капель, сиротские диагонали
в сторону моря… я дочитал геродота

и не знаю, что с собой делать, –
взять такси и поехать в гости,
или пройтись по набережной.

4.

нашпиговать бы весь этот берег
медузьими пузырями,
устроить пирог с прозрачною требухой.

опоясаться бы гирляндами водо-
рослей, еще влажных от шторма,
и пуститься в горький пляс.

створка раковины, как стена
перед сносом, – просыпайся, моллюск,
твой дом идет в распыл.

посмотри вдаль – там парусник,
как маятник, растерявший время,
всходит на плечи ленивых волн.

вода – это область войны, здесь нет
посторонних, ты тоже с ними
выползаешь наверх.

                                     2021-2022

CHRISTMAS CAROL

голос серебряный с прищелком, –
«щедрик, щедрик, щедрівочка»,
кроткие колокольцы, снующие
в вечернем воздухе «ластівочка
стала собі щебетати», ластівочка –
дальняя на том берегу электричка,
катер, рубцующий речную воду,
стрекот пленки в проекторе:

паданец в детской руке –
перегоревшая лампочка,
воловий нахрап упирается в поле,
человек поднимает пыль –
комсомольская ламца-дрица.
его убьют на загибе дороге,
но трактор вползет все равно
в новый порядок времен,
вжимаясь в черную землю,
вслушиваясь в ее сопение.

ОВИДИЙ. ВОЗВРАЩЕНИЕ ОБРАЗА

ночь тоже имеет лицо,
последняя – в городе,
повторяю ее по кускам,
ощупываю наизусть.

она слоилась к рассвету,
улицы проступали пятнами,
сутулое отделение почты
в нимбе рыхлого снега.

мать поливала комнатные
цветы, разносила конфеты
и пастилу, шептались гости,
допивая остывший чай.

я выдавливал из себя голос,
но слова не сводились в целое,
превращались в серые камушки.
сыпались на линолеум.

мы заполняли баулы,
в которых возят шмотье,
бросали туда деревянные
ложки, подносы с цветочками,

румяными девами в полушубках…
снег ложился косо, вслепую,
стараясь перечеркнуть фонарное,
возвратное освещение.