Под знаком Беллоны

МОНОМАНИЯ

в двадцать первом не думаешь
что будет двадцать второй
на пушинку дунешь
облако встанет горой
на краюшке луга
в землю идет водопад
посреди недуга
сходятся ноты в лад
где же снег прошлогодний
где дамы былых времен
где же выход льготный
где наслаждения стон
где дурные заботы
где ток дорогих смертей
где гримасы погоды
где безбашенных дайджест вестей

ПИРАТЫ В ПАЛЕРМО
Из Игнацио Буттитта

Как напали пираты
На Палермо, о Боже,
Устремились на берег
Эти адские рожи.

Они отняли солнце, о, солнце,
Погрузились во тьму мы, во тьму мы.
Сицилия плачет.

Апельсиновым рощам
Не оставили злата,
Только голое поле
За спиной у пирата.

Они отняли солнце, о, солнце,
Погрузились во тьму мы, во тьму мы.
Сицилия плачет.

Они отняли свет
Бирюзового моря,
И заплакали рыбы,
Помешались от горя.

Они отняли солнце, о, солнце,
Погрузились во тьму мы, во тьму мы.
Сицилия плачет.

И в очах наших женщин
Вдруг сиять перестало
Пламя – то, что когда-то
Зеркала обжигало.

Они отняли солнце, о, солнце,
Погрузились во тьму мы, во тьму мы.
Сицилия плачет.

ПАМЯТИ РОМАНА АРБИТМАНА

Роман пишет роман о злодеях,
для возмездия прибегая к высшей силе;
перо – не шпага, но все же, владея,
он хочет того, о чем не просили.

Стрелы гнева крепко засели,
выпад, выпад, холодок по хорде;
злу воздалось, хоть есть еще цели,
роман закончен, Роман уходит.

Казалось – осталась самая малость,
и справедливость уже не в тумане,
и он ушел, и оно разгулялось –
зло, наказанное только в романе.

Z200

В коробке из-под леденцов
хранились гвозди и шурупы
командующий одинцов
перебирал их словно трупы
корявым пальцем и гремели
победных барабанов трели

ЗАСТОЛЬНОЕ

поговорим о холере в одессе о матросе железняке
о том как конфликт освещается в прессе о неуходящей тоске
о том что вид исчерпал предельность вышел за рамки сна
о том что замараны нощность и денность и не в коня весна

не слишком ли многое мы узнали за этот последний урок
где лиру сжимают грифоны из стали в когтях подагрических ног
где две сигнальных системы забыли друг друга и прут на рожон
и где о матросах слагают были для равнодушных жен

НАЗОВИТЕ МЕНЯ АГАСФЕРОМ

пахнет землей и грибными спорами
есть предложение стать агасферами
камбий насыщен сосуды порваны
злые плоды созревают первыми

пахнет неразрешимыми спорами
взрезанным морем небесными тучами
не соблазняйся кувшинами полыми
кони отпущены свитки скручены

в дольных колодцах вода несладима
странник куда ты в скитанье вестимо
небо небесное в облаке дыма
дым отечества невыносимый

ПТИЦЕЛОВЫ

На заре турманной юности
То скворец а то щегол
Независимо от южности
Голубь взмыл пошел пошел

Ханин хлеба на копейку
На синицу разговор
Перекосишь тюбетейку
И в зенит глядишь в упор

Гнутый взор наводит порчу
Подзатыльник скор с руки
Отчего-то верят в почту
Задичавшие полки

Тает тяга караванная
Растворяется во мгле
Глянешь перышко незваное
Приземлилось на столе

TYRO

храп горожан, ночь на дворе
роща, канава, тлен
вдруг тебе слышится J’attendrai
или Lili Marleen
что-то негаданное с тобой
как тысячи лет тому
сзади доносится «на убой»
сверху «нет не возьму»
о не таких набирал Гилад
для тех библейских баллад
ты сам теперь номерок и ряд
ты сам себе собственный ад

LYCAENIDAE

стайка бабочек-голубянок
им не до лиговок не до лубянок
пятнышко влаги солнце на склоне
чтобы плясать как бериллы в короне
чтобы плести легкомысленный танец
зри итальянец завидуй испанец
не тарантелла и не сардана
то что не поздно то и не рано
капелька влаги зернышко пищи
так не танцуют на пепелище
что ж вы бесшумные увеселения
чешуекрылого населения

HOMO INTERFICIENS

                   Н.А. Доброхотовой-Майковой

король который лир который лес
пошел на вы или совсем исчез
или оделся в мерзлую листву
пристойную такому торжеству

о сколько можно ждать пока леса
горе взметут тугие небеса
и двинутся на вы на дунсинан
из кадмовых взошедшие семян

леса леса не вам ли эта роль
отводится надсадом наших воль

БЕЗНАКАЗАННОСТЬ

а когда узнают что некто прозрел и дрогнул от ужаса
и се увидел что пепел бел и вокруг догорают леса
и запах тлена в ноздри течет и голоса сирен
в уши вплавляют адовый лед и кровь разрушенных стен
соберут пеньку коноплю и джут и совьют первородный жгут
и привяжут к столбу на последний суд где не бьют не рубят не жгут
где только и дела стой и смотри так у мачты обвис улисс
и все что творил он горело внутри и сирен голоса вились

ПОЛЕВАЯ ХИРУРГИЯ

Птицы-пальцы клюйте полоски клавиш
Сбросишь панцирь и на тропе оставишь
Пот струящийся спиной пианистки
Алой ткани высветит вырез низкий

Озарение кратко успех условен
Разучившийся плакать еще не сломлен
Под заклятием Грига или Шопена
Набегает пена сползает пена

Мы приходим розно уходим розно
Налагай же если еще не поздно
На границах дальних клавиатуры
Кровоостанавливающие лигатуры

АПОЛЛОНИЧЕСКОЕ

Никто от поэта не требует жертв –
Ни женщины, ни стадионы,
Ему не отписан затратный бюджет,
Не властны ему батальоны,

Никто не подаст ему шарф и пальто,
Где нужник, ему не подскажет никто,
Доноса никто не напишет,
Никто его просто не слышит.

Но все же порой подгребет шестикрыл,
Который не зря эту жилу открыл,
Подержит за горло – и сгинет.
В глазах же героя и зги нет.