Гремучий свет

* * *
гремучий свет не обгореть тьфу-тьфу
и плавишься сырок на берегу
как будто бы завернутый в фольгу
для запеканья в солнечном шкафу

сырая лень и сладость и инжир
и в мягкости плывешь ты сам ты сам
ездок по наступательным волнам
банановый прибрежный пассажир

работу тянешь пресная нуга
а здесь спокойно помыслы чисты
медовая абхазия остыть
диктует белохлебным берегам

ты арендуешь дынный жар в окно
сметану что решила прокисать
и виноград сходящий через сад
буквально на бутылочное дно

дешевый угол, солнечную нить
что прошивает лиственную тень
ты арендуешь этот свет и лень
не оплатить

* * *
вместо солнца льняного такой одичалый лед
что ни лом ни взрыв ни сверление не берет
и не вскрыло б его поверхностное тепло
воспитал мороз порядочное стекло
но потом распустился свет потом появился ты
в гиблом царстве ядерной мерзлоты
закачался мир на цепочках твоих шагов
разошелся звон вышли воды из берегов
и солеными стали от боли большой окрест
о тебя разбившись словно о волнорез
разломалось все запечатанное с трудом
лучше бы покоилось подо льдом

ПАМЯТЬ

Губы плели воздушные кружева,
На языке перекатывались слова,
У половиц, скрипя, расползлась молва,
Что не убудут гости.
Ночи густой настаивался рассол,
Через стекло, двоение, полусон,
Не прикасайся только, не замусоль.
И не порежься – остро.

Ртуть не могла добраться и до нуля.
Снег на ветвях вывязывал вензеля.
Люди из прошлого – словно из хрусталя,
Хрупкие. Слепок хитрый.
Вот они точки; координаты – ось,
Быстро сошлись и разлетелись врозь,
Будто гиперболы: близилось, не срослось.
Сосны из малахита.

Самый смешливый на пол вино прольет,
Красные мысли, бьющие напролет.
То, что мертво, заново не умрет…
Память тоскует, бредит,
Ходит внутри, шаркает, скрип да скрип,
Сентиментально склеивает, хранит
Трепаный, переписанный манускрипт,
Пущенный через шредер.

* * *
А мои дела, а мои дела,
Будто вобла в облаке проплыла,
А мои слова – васильковый срез.
Не смотри на них, унеси их в лес,
Чтобы их остатки земля спасла,
Чтобы ими тень моя заросла.

И меня, как маленький уголек,
Всем морозам выживший поперек,
Схорони в ячейке, на самом дне:
Первый ключ – себе, а второго нет.
А замерзнешь – будет огонь остер –
Не жалей меня, подложи в костер.

* * *
Пытаешься, пытаешься распутать
в себе большую правду, но в глазах
такая вдруг проскальзывает смута,
что стыдно человеку показать,
как будто был ремонт в тебе загадан
как снег из лета, ждал его, сбылось:
явилась бестолковая бригада,
обои налепила вкривь и вкось,
но если взгляд смотрящего заточен,
он распознает, как ему ни ври,
что стены под ажурными цветочками
искривлены и полны червоточин,
а трещины расходятся внутри.