Женщина по фамилии Медведева

Как знает каждый, женщина по фамилии Медведева была невыносима. Она была способна на все – уйти в запой, удариться в истерику. Она была неловкой, не умела ладить с людьми, зато готова была мгновенно влюбиться до безумия или отчаянно возненавидеть; к тому же, как доподлинно известно, она отличалась склонностью к эксгибиционизму. При этом она была хорошей певицей, очень одинокой, преданной делу художницей, красоткой, и, несмотря на загибы, женщиной, по-своему верной. Я женился на ней в 1985-м, чтобы она могла остаться в Париже и жить с кем пожелает, и хотя я ни секунды не верил в этот «брак», кроме как в дружескую связь (мы с ней никогда не спали), – она, как выяснилось, верила.

Я узнал о ее смерти, оказавшись надолго в Нью-Йорке.

Как сказал однажды известный французский писатель: я не впервые проливаю чернила на могиле друга. Однако, на этот раз было особенно больно. Чего я никак не ожидал, потому что, когда я видел ее в последний раз в старой М., она была так поглощена и одурманена своей так называемой «суперзвездностью», что я решил больше ей не звонить. И не стал.

В то время я еще не научился ценить красоту и мощь русской шлюхи. А Медведева и была ею, а еще – смурной и сексапильной девицей без отца, каких в старой России можно было встретить на каждом углу, пока их всех жизнь не истрепала до неузнаваемости. Не один мужик потерял голову от гремучей смеси ее натуры, и это можно понять. Я не был в их числе, – для меня она была скорее сестрой, вздорной и опасной для мужиков. Вот я и расскажу несколько историй про нее, – потому что мне это нужно, а она в своем аду скажет мне спасибо, она ведь всегда любила свет рампы.

Ей надо было выйти замуж, чтобы поселиться в «Старой Европе» (название, придуманное Д. Рамсфелдом). Моя тогдашняя русская подруга сказала, что я буду идиотом, если не возьму с нее за это денег. Вот вам и женская солидарность. Я ответил, что согласился на это, только чтобы помочь Эдуарду Лимонову, ее любовнику. Так что холодным зимним утром мы отправились в «префектуру», разодетые в пух и прах, чтобы договориться о бракосочетании. Это было, в сущности, не что иное, как визит к полицейским. Медведева явилась в своем длинном сером пальто и в ушанке, вся накрашенная. На ней было подходящее платье – не слишком короткое и не слишком длинное, – и улыбка тоже подходящая, в меру насмешливая. Она была ослепительна. Во всяком случае, при том, что всякие африканцы и уборщицы, явившиеся туда с той же целью, обливались презрением, с нами старик полицейский был прямо как родной дедушка, сюсюкая «Дай мне послушать, как она говорит по-французски…». Не забывайте, это было в начале 80-х, в советские времена, когда им крайне редко доводилось увидеть русскую красавицу.

Она сохраняла серьезный вид до самого момента бракосочетания. Мэр девятого пресинкта строго предупредил, что «брак – дело серьезное». Не иначе, как он что-то подозревал. На вечеринке по случаю нашего брака моя подруга и Лимонов устроили скандал, потому что Медведева нацепила обтягивающие штаны и так напилась, что в какой-то момент очутилась у меня на коленях. В общем, я сбежал.

Некоторое время спустя она напомнила мне, что мы, как-никак, связаны. Однажды утром она позвонила мне вся в слезах. Она жила тогда одна, в студии недалеко от улицы Сен-Дени, в районе красных фонарей. Накануне ночью она заявилась домой такой пьяной, что уронила чертов обогреватель из свинца (таких больше не делают), весящий примерно полторы тонны, на свою чертову ногу. Она была настолько кирной, что отрубилась. А на следующий день проснулась с жуткой болью. Я поехал к ней, и, как только я появился, она начала вопить.

Потом мне пришлось вызывать такси и тащить ее вниз по лестнице, причем она орала на каждом шагу. А потом медсестры в больнице сразу ее возненавидели, потому что она принялась звать на помощь, как только увидела их белые накрахмаленные халаты. Я позвонил Лимонову, чтобы он разбирался с этим делом. Черт возьми, к этому моменту мне необходимо было выпить.

И все-таки, было и нечто другое в этой женщине, чего часто не замечали из-за ее выходок. В том же году она вернулась к своему мужчине – а он действительно был ее мужчиной – похудела, бросила пить, репетировала с оркестром и написала две книги подряд, не считая стихов и песен. Стройная, изящная и помягчевшая, она была совершенно неотразимой.

Этот брак, между тем, продолжал висеть над нами, как бы я ни старался о нем забыть. И тут начинается моя любимая история о Медведевой. Несколько раз подряд, когда я к ним приезжал, она таращилась на меня, как будто видела привидение. Перед ней и вправду было привидение. В то время она часто повторяла, что я невероятно похож на ее брата. И действительно, у нас были одинаковые скулы, светлые глаза и плоские губы. В те дни она снова и снова рассказывала мне одну историю. Как, в детстве, она с матерью навещала этого своего проклятого брата, служившего в армии, с кошелкой, полной колбасы и – чего же еще? – водки.

Они ехали на поезде до забытого полустанка под Ленинградом, высаживались на безлюдную платформу и шагали по снегу. Они всегда останавливались под одним и тем же деревом и ждали, когда он спустится с холма, темным силуэтом на фоне белых полей. Он поднимал маленькую девочку, гордую тем, что она – сестра такого сильного воина. Он заглатывал колбасу и выпивал водку, перед тем как отвернуться, снова взобраться на холм и исчезнуть. Они всегда ждали, пока он не скроется из виду. А потом брели назад, к безлюдному полустанку.

Через несколько лет, когда я снова встретился с Медведевой в Москве, я напомнил ей об этой романтической истории про ее брата. Она с отвращением отмахнулась.

«Да ну, он совсем спился», – сказала она.

А мне нравилась эта невозможная мешанина в ней: потерянная душа и разуверившаяся стерва. Это делало ее невероятной женщиной.

Наталия Медведева, певица, писатель и бывшая жена Эдуарда Лимонова, умерла от инфаркта, 4-го февраля, в возрасте 44-х лет.

Перевод с английского Елены Ариан