Вино созвучий

* * *
Вышла в день початый
даже ночь – и та,
чтобы напечатать
и перечитать.

Солнце за сохою
боронит жнивье.
Белое сухое
сохнет, как белье.

И шумят названья
по бокам стальным,
тихо изнывая
в пику остальным.

Только ни черта не
понимаю я.
Нету очертаний
у отчаянья.

* * *
Мне снятся выпадающие зубы,
я просыпаюсь – полый, как дебил,
старение стирается сугубо
той пустотой, что я во сне добил.

И сердце скачет кроликом пасхальным,
советуя пропащему – пропасть,
кардиограммной линией наскальной
небытия объятья скалят пасть.

Проходит день – резвится и минует
(уходят так мужья из мира жен),
песчаные несчастья именует
и даже в ворде вроде отражен.

* * *
Мне уши бы – слышать ушибы,
что въелись в меня глубоко
и сердце целуют фальшиво,
как ласковый червь – яблоко,

как нож, погружающий в нежность,
ударом своим одарив,
слова, чья вишневая внешность
не слаще, чем их перелив.

Но нежить – уже обжитая –
рисует иные кресты,
последним огнем обжигая
пределы пустой красоты.

Как будто бы вяжешь на пяльцах,
а сам – наизусть оголен –
и звуки в гортани толпятся
и теплятся, как огонек.

Проходит кино несмешное,
все смешано и смещено,
и льется сквозь темя – сплошное
созвучий сухое вино.

На ноль повышается градус,
но поздно уже проседать.
И новую строишь ограду,
чтоб выскочить вон – навсегда.