В клетке законов и безразличий
Прозрачность дыхания, легкость – то, чем открывается подборка Даниила Артёменко, и в этом есть определенная декларативность, но не припечатывающая, а именно легкая, живая и дышащая: наречение дыхания дыханием становится дыханием само, и поэт, дающий имя, здесь – Адам воздуха. Однако легкость здесь есть, полет есть, а вот скользящей бездумной благостности, гладкости – отнюдь нет. Перед нами очень диалектические стихи, и птица здесь оказывается птицей в клетке, столь же легкой, сколь и страдающей, в самой легкости – напряжение, художник – врубель-воробей – свободен и несвободен одновременно, боевой петух никнет в своей поверженной красоте. Здесь же – и жестокая, жесткая сентиментальность. Листочек, пичужечка – и войска Чингисхана, проходившие этим полем, потому что нет места и поля, сколь угодно цветущего, где ранее бы не проходила кровавая жатва истории. И поэт видит и слышит то и другое – может все дело в ушах.
* * *
пускай живое
дышит скромно
его прозрачность
углеродная
обхватишь себя руками
чтоб не рассыпаться
и стихи живые
легкие как эти
странные пушинки
летят с неба пытаешься поймать
а она ускользает
солнечным светом
и в них углерод вода и
кальций кислород кремний стеклянный цинк
железо хлор селен медь
фтор магний фтор марганец медь
так почему ты не падаешь пушинка
* * *
птица в клетке законов и безразличий
так сидеть и внимать своей скуке
петь по вечерам песнь поражения
петь солнечное затмение и плач по умершим
для чего ты живешь безличная гадина
для чего отвечаешь на слово ушедшее загодя
нам из жизни вспорхнуть удается однажды
а дважды родиться может только отважный
чик-чирик увядает злобная физика
чик-чирик слышен сифилис в твоих изречениях
вот и птица-врубель молчит
и молчат значения
* * *
листочек прилип к окну
окуну его во мглу натянулась
строка и зазвучала как
дикий пароход у причала
многоголосица дивная
пора не ждать дождей
а мокнуть наперекор
пора умирать без остатка
на этом свете
на этом осень уходит в духоту
на ходу поедает леса
и коту на коленях
выкалывает глаза
околелый цикорий
как высохшие мухи
как пустой хитин
тут раньше стояли
войска чингисхана
вот и померли
под мечами
ангелов
с тех пор земля обнажилась
мир обнажился
может мелькнет лисичка
в траве или в
уютной норе
заснет
не ищи ее
пускай теплится
в коконе из травы и яичной шелухи
с любимым мышонком
ты мышонок мое все
вот я тебя и не съем
буду приносить в щеках пшено
и спи до зимы до белизны
от неба до земли
не зли осенний воздух
он хочет чтобы мы
перевели дух
чтобы спаслись
именно когда
бежать некуда
* * *
рисовала на стекле стекло
иней мешал улица холод гниение листьев
выключи свет
и забудь открывать глаза
за стеной шумит что-то
гроза или гром но они ведь так не шумят
если поднести лицо к иконе
услышишь треск свечи
может, он
а может все дело в ушах
Предыдущие номера
