Не бывает зимы

* * *
Как жаль, что Вас не было здесь поутру.
И Вы бы увидеть могли б,
как рыжие листья шумят на ветру
гирляндами вяленых рыб.

Двойным полукружьем стекают холмы,
как свечи, в долины без рек.
И здесь никогда не бывает зимы –
лишь прошлое сыплет, как снег.

Осенних гуашей плакат разорви:
от третьего повесть лица.
В кустах ежевики живут воробьи,
и камерно блеет овца.

И нежно-оранжевый лист на спирту
горит, как печальная весть…
Как жаль, что Вас не было здесь поутру!
Что вряд ли Вы будете здесь.

ПРЕДПРАЗДНИЧНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ У ПАРАДНОГО ПОДЪЕЗДА
Египетского Ордена Розенкрейцеров Музея в Сан-Хосе, посвященные женщинам

                                                                          «Сто лет одиночества»
                                                                                                    Маркес

Этот мир пирамид, Эхнатона с козлиным лицом –
свои тайны хранит этот маленький мир пирамид,
деревянных скульптур, погребальных вдоль Нила фелук

Неожиданным эхом во мне откликается вдруг
над фигурою женщины, месящей тесто в тоске
на доске, где известка муки как налет на прибрежном песке, –
этот маленький мир старой бронзы и ржавых зеркал,
перепаханный вдоль-поперек и ограбленный тысячу раз

Девятнадцатым веком… на голых плечах сарафан;
лепка нежных ключиц… Сорок восемь столетий любви.
Египтянка! Каких бы стихов я о ней ни писал –
сорок восемь веков между мною и нею легли.

Перед входом в музей, где сплетаются роза и крест,
я стою, размышляя о том, как люблю я всех вас!
Даже если она: та, которой давно уже нет, –
вдохновила меня, как сказали бы тут, на romance.

* * *
На тумбочках, торчащих у кроватей,
Гнилушки-безделушки вразнобой,
Аквариумы старых фотографий,
Поросшие асфальтовой водой;
Картофельная всхолмленность бегоний
На кухонном столе, сухой букет –
И все, чему положено быть в доме,
И все, чего, похоже, в доме нет.