Муравейник

Французские поэты – большие экспериментаторы: после общего «официального» отказа от рифмованной поэзии многие из них приходят к условно краткой форме, к мнимой простоте и поиску «того самого» слова. Поэзия переплетена с философией, размышлениями о мире, о месте человека в этом мире.

Жак Горма – современный поэт франко-бельгийского происхождения, кандидат филологических наук, посвятивший свою жизнь изучению театра, литературе и поэзии. Молчание, как указывает автор предисловия к его книге «Избранные стихотворения» Елена Труутс, является одним из лейтмотивов поэзии Горма и становится источником невысказанного и вечного на фоне преходящего. Поэзия Горма тесно связана с европейским символизмом, с наблюдениями за природными явлениями, животными и птицами. 

* * *
Волна раздулась, бьется жемчугами,
Ствол дерева растет и полнится дроздами, –
увязнув в образе на берегах ресниц, –
где годы вспять идут. И локоны девиц
переплетаются, шепча, с листвой.
И слово каждое укрыто тишиной.

* * *
У поэзии есть свои гончие,
они гонят на свет
богатые дичью тени.

Когда поэзия спускает свою гончую,
которая чует неясную добычу
(превращающуюся в сводящее с ума волнение),
она умеет и отозвать гончую,
утихомирить ее по свистку.

Поэзия держит поэта на коротком поводке.

* * *
Прекрасная
легкомысленная фиалка,
открытая книга
на аналое.
Какая странная нежность
рождается из этих слов,
какая тайна дает им жизнь, –
мы не знаем. Не отказывайся же от необъяснимой милости,
ведь красота – это дар.

МУРАВЕЙНИК

Как-то в детстве я сидел на корточках и наблюдал за муравейником. Муравьи сновали туда-сюда. Я знал, что они не чувствуют моего взгляда, и это живое и ясное понимание навело меня на мысль, что, быть может, и небо, огромное и прозрачное, как мой взгляд, так же наблюдает и за мной, и за всеми обитателями Земли.

Все мы дети бесконечного. Когда мы осязаем бесконечное, то ошибки быть не может, мы знаем, что это оно. Это ясное понимание похоже на оголенный нерв, который реагирует на малейшее прикосновение. Появляется то, что высказать нельзя, все слова отступают.

Детство – это царство неопределенности. И хотя в нем есть и радость, и печаль, нет никого, кому бы они понадобились. Стать кем-то значит разорвать эту царственную связь. Это значит перейти от размышления к замыслу.

Поэзия приглашает нас войти в ослепительную нейтральность, попасть в бесцветное и ничем не ограниченное место, где снова и снова пробуждается и вспыхивает мир, очаровывая нас.

Перевод с французского Валентины Чепиги