Красногруд прилетел

* * *
Как хорошо забыть в «Прокопьевскугле»
На Черном море черный шахтный труд,
Здесь немец Юрген, бывший «гитлерюгенд»,
Попал во глубину сибирских руд.
Здесь Третий Рим забыл о третьем рейхе
И замер в полуяви, полусне,
Здесь Айвазовский мне милей, чем Рерих,
А истина, действительно, в вине.
Здесь турки греков перепировали,
А скифов смыло в море с двух сторон,
Здесь Митридатов корень корчевали
И возводили отроков на трон.

Здесь грим с лица отмыла наша раса,
С гелоном породнился угрофинн,
Здесь выжженная солнцем Гермонасса,
Как золото, вкрапленное в сапфир,
Здесь «Кардинал», забыв о христианстве,
Отяжелил языческую гроздь,
Здесь завершалась сказка дальних странствий,
Коса на камень, колесо на гвоздь.
Рука моя на каменные скулы
В мучительном предчувствии зевка,
Мерцает месяц плавником акулы,
Царит тьмутараканская тоска.

ПАРГОЛОВСКИЕ ПРОГУЛКИ

Вот явление пенсне и бородки –
Человек под «чеховакосящий» в портрете,
Проплывает мимо на прогулочной лодке,
Мы его представляем в неверном свете,

Потому как парки парголовские вечереют,
Пехотинцы зябнут, стыло как-то и сыро.
И, должно быть, в местную оранжерею
И шутих подвезли, и шабли, и сыра.

Ленинградская область из кустов и куртинок
Выползает, время правды подошло, тучной жнивы.
В палестинах наших, аки шмел в паутинах,
Городской застрял, бежал бы ленивый…

Апполон белый-белый стал, распелся с Евтерпой.
Не фамира-кифаред бушует над бором,
А простой искусствовед землю терпит
И народ его отчитывает хором.

Отгоню бродяг, возьму братана на закорки.
Ленэнерго, посвети! – сто шагов до скворешни.
На двоих – ноль семь пузырь плодожорки…
Третий выйдет, Бог велел, из тьмы кромешной.

И во тьме кромешной мир виноватый
Будет спать, храня в полхрапа руины…
Спит Довлатов и «The Doors» прикемарил патлатый,
Свет отчаянный и дол благочинный.

* * *
А где-то в мончегорске и анжеро-судженске,
в мариинске
плачет поэт о жене, не ужиная.
Царапает охотничьи пост-тургеневские записки.

Донашивает ватники и сапоги отцовы.
Задыхается на отмели во книжной культуре.
Пока есть провинции Сапожниковы и Кузнецовы –
сибирское тавро на дубленой шкуре

остается последним родовым залогом –
матерью-отцом и широким слогом.

Пока остается неразменным слово –
Сибирь жива, и тайга не вымерла.
В могучем Забайкалье Вишнякова и Кобенкова,
в Алтайском лукоморье Башунова Владимира.

* * *
Красногруд прилетел, красногруд прилетел, красногруд
На окно мое смотрит и ветку качает, качает…
И зимы бастион и тоски календарный редут
Ослепительный глаз, огнедышащий взор изучает.

Пропади оно пропадом, теплое это жилье, пропади
Шарф шотландский, кагор и набор ерунды в Интернете
Красногруд прилетел, — «Что прикажете, мой господин?»
Эти семечки пестрые или орехи кедровые эти?