Бесприютный роман

ЭКСКУРСИЯ

У входа радостный аквариум –
немножко цирк, немножко рай.
Непринужденно разговаривай,
смотри, вопросы задавай.

Чем пахнет тут, не стоит спрашивать,
так пахнет всякая нужда.
Помилуй, что ж такого страшного?
Ты здесь пока не навсегда.

Дух одомашненной казенщины –
кульбит в кошмары детских лет.
Старушка-призрак, шейка тощая,
мертвецкий в коридорах свет.

Глянь, попугайчик как подорванный
вопит, по клетке семеня.
Ты ежишься и смотришь в сторону.
Вот, кстати, распорядок дня,

и даже список именинников!
И чем тебе не детский сад?
Не обмирай, следи за мимикой –
вернешься, будешь раскисать.

А вот просторная столовая –
коммунистический уют.
Не можешь сам в себя засовывать,
тебе засунут и вольют.

Не можешь топать, будешь так же вот
на колеснице развезен.
Браслетик с именем у каждого…
Сон разума, да это он.

Пристойные вполне условия
в приемнике небытия.
Дрянной образчик хладнокровия –
физиономия твоя.

Да, это жизнь, она здесь разная.
Разулыбай зажатый рот!
Представь, им тоже есть, что праздновать:
и Хэллоуин, и Новый год!

Как мудро и предусмотрительно –
ты здесь совсем не для того,
чтоб выбрать место для родителей.
Гуляй и чувствуй – каково

тебе, лежачему без памяти
в углу, где домом пахнет дом,
понять, что дом решил избавиться
от духа, запертого в нем!

Вся жизнь разобрана до винтика,
осталось разобрать кровать.
Дай жить живым! Им тошно видеть, как
самим придется доживать.

Катись… пока везут, с достоинством!
Из тупика отправлен в путь
вагон, отцепленный от поезда.
Докатишь в рай когда-нибудь…

БЕСПРИЮТНЫЙ РОМАНС

А осень только-только занялась –
ты видишь лишь эскизы и наброски.
Но ты устал и навлюблялся всласть
в оттенки, ароматы, отголоски.

Печаль ее жеманна и юна
и ведома высокому челу лишь.
Ей нравится, когда она одна,
а ты ее находишь и целуешь.

Бледнеет лист кленовый расписной,
мрачнеет лик обманчиво пригожий.
Тот поцелуй до крови затяжной
тебя оставит на ветру без кожи.

И прочь дождем поруганным идешь,
исполненный и вновь опустошенный,
искать приют, в который ты не вхож,
или хотя бы взгляд под капюшоном.

ДРЯННОЙ ШАНСОН

Жжет сирень, и, как сажа бела,
ночь трезвеет в лиловом дыму.
C первым встречным тебя предала
с отвращеньем к себе и к нему.

Выше берега встала вода,
вышел месяц, плаксив и раним.
Ни за что бы теперь, никогда –
ни с тобой, ни тем более с ним.

Праздный город и приторный май,
пробный шаг без страховки за грань,
падай-падай и там пропадай,
простодушно игривая дрянь.

Сколько дряни еще предстоит,
сколько сажи и желчи вкусить,
этот липкий осознанный стыд
с гордым видом носить – не сносить.

Ведь ни ты был не нужен, ни он,
чтоб начать танцевать от сохи,
и залапанный в танце шансон
не писать, не считать за стихи.

ПРИМЕТ ВЕСЕННИХ ОПИСЬ ДЛЯ УНЫЛЫХ

Есть у весны особые приметы,
способные так лихо взбудоражить
прививкой неподдельного веселья,
глядишь, и день прошел уже не зря.

Приклеится улыбка идиота,
неловкая для серого костюма,
стабильной и уверенной походки,
и ты уже забыл, куда идешь.

Случается такое по причине
отсутствия привета в организме,
что, в общем-то, конечно, не смертельно,
но может быть заразно для других.

И ты несешь нахлынувшее счастье
с таким лицом и глуповатым видом.
Но, все-таки, давайте про приметы –
Сегодня у меня их ровно две!

Одна из них свидетельствует явно
о том, что называют первой пробой,
когда весна заходит ненадолго,
проверить, как мы – живы или нет.

Лишь на момент внезапного визита
постылый снег куда-то пропадает,
и солнце так сиятельно радушно,
что дома нам уже не по себе.

Ты в этот день выруливаешь сонно,
в разлив тепла, само собой, не веря,
но вот она, та первая примета
беспечно катит вестником весны!

Высокий дед, не бравый и не бодрый,
без шапки, с теплой курткою под мышкой,
на роликах немного враскоряку
по встречке рассекает. Во дает!

И тут тебе настолько неудобно –
твой лучший день, а ты не в лучшей форме!
Но этот дед… О, как же он прекрасен!
Дай Бог ему до ста доколесить!

Примета номер два вступает позже,
когда уже пригреет так пригреет,
причем вторая запросто способна
затмить собой ликующий апрель.

И вот, когда тепло уже надежно,
но миру остро не хватает красок,
а ты идешь насупленный немного
и думаешь, когда же, наконец!

Бредешь и видишь – дед на драндулете!
Они тут говорят, что это скутер.
Но это дед – не тот, который первый,
и то, как раз, – вторая из примет.

Он разодет, как сказочная книжка,
как редкая тропическая птица,
а драндулет затейливо украшен
букетом флагов самых разных стран.

И пилит это транспортное средство,
роскошное, как будто на параде,
а флаги развеваются по ветру,
щекочут деду хитрые усы.

Ты смотришь на затейника, дурея
от этой прорвы радости и цвета,
и понимаешь скучную ущербность
своих потуг украсить этот мир.