Балерины в столовой

* * *
Чуть сильнее надавишь и выделишь сок,
И родится тебе человек.
Это первый урок и последний урок.
Дышим глубже, коленки наверх.

И не надо его ничему обучать
Ни трындеть, ни на флейте дудеть.
Сам внимательно будет он все подмечать,
Не дурак же родится он ведь.

Ты три класса ему. Ты на курсы его,
И еще на такую борьбу,
Где один побеждает легко одного,
А другому ломает судьбу.

И другой застывает на скользком снегу,
Индевеет глубокий порез…
Я о нем рассказал уже все, что могу,
Без прикрас, ну конечно же без.

* * *
А вообще я пишу про любовь и про грезы любви.
Да, любовь мой конек, я могу про нее без умолку.
Помню в детстве мальчишкой, когда я услышал Людви-
га, Бетховена, да, Вана, именно, Лунную, долго

Так звучала, а я все в окошко на стройку глядел,
На движение крана, возню у бетономешалки –
Мир казался наполненным смыслом, значительных дел
Преисполненным, что ли… Под музыку, елки-моталки,

Все кружилось, собака, и та покрутила хвостом,
Вышел сторож отлить у заброшенных струганых досок…
И набросок тоски – хлам строительный, металлолом –
В храм незримый любви обратил неразумный подросток.

* * *
Старик помогает соседке
Подняться на пятый этаж,
Ей плохонько стало, а детки
Как раз укатили в вояж.

Ее он то ласковым словом
Ободрит, а то отвлечет
Каким-нибудь слухом, и снова
Они одолеют пролет.

Пройдет с ней весь путь до порога,
Пять тесных площадок и марш,
Жену вспоминая дорогой
На этот последний этаж.

Подумает, если однажды
Не будет в раю никого,
Участливый ангел вот так же,
Поддержит старуху его.

БАЛЕРИНЫ В СТОЛОВОЙ

                    Одетта – в переводе с древнегреческого «благоуханная».
                                                                                                         «Тайна имен»

В этой тесной столовой, где давали котлеты
Из каких-то прокрученных наскоро жил,
Где в обеденный час между классов балетных
Рой раздетых Одетт у прилавка кружил.

На ходу, запивая селедку под шубой
Подслащенной, из чана, фруктовой водой,
Грациозно – воздушно – неспешно – негрубо
Разлетался меж столиков звонкий их рой.

И настолько прекрасными, как неживые,
Мне казались пластичные эти тела,
В легком танце они по столовой кружили,
И мелодия в каждом движенье жила.

А когда миг спустя точно так же нежданно
Ускользали они легконогой толпой,
Улыбался мне призрак их благоуханный
Над тарелками с грубой едой.