Зимняя бабочка

МАНДЕЛЬШТАМ

Вечер еле дрожит плавниками,
нарастает ночная кора.
Что до «Камня», то катится «Камень»
по воде к островным гончарам.

А январская стужа пошита
из таких же гармоний земли,
что и боги далекого Крита,
что дельфинии их корабли.

Слышишь их, а приходишь наощупь
по кометному льду языка
на покатую Красную Площадь,
на костяшки ее кулака.

ЗИМНЯЯ БАБОЧКА

Намеком случайно затронешь
слезинку-улитку, звезду –
и вдруг отзовется Воронеж,
и вдруг залепечет в бреду.

И сразу сорвется попойка
на струнную странную речь,
она – неуютная койка,
а все-таки тянет прилечь,

пока за окошками бродит,
как бражка, январская тьма.
Страшнее, чем казни в Исходе,
покой и порядок в умах.

Параграфы льдистых дорожек
закручены в хитрый устав.
И жить невозможно без дрожи,
без бабочки зимней в устах.

Уместна наивная вера
в ее трансцендентную суть,
чтоб полную банку сикеры
принять вдохновенно на грудь.