Шульпяков один из самых проявившихся, допроявленных – в антикварной фотографической терминологии – поэтов своего поколения (сначала я писал – тридцатилетних, потом – сорокалетних, но поскольку антология растет медленно, как гробница пророка Даниила-Данияра в Самарканде, то просто обозначим десятилетие рождения – 70-е прошлого века). Он плодовит, но плодовит опрятно, стараясь доводить свои писания до видимого ему совершенства. Романы, пьесы, переводы, путевые очерки, даже книга о коньяке, и это помимо редактирования толстого журнала, телепередач, но при том всего четыре небольших сборника стихов, оставаясь прежде всего – поэтом.

О Ташкенте у него есть и проза, полная точных наблюдений, человека заинтересованного, но стороннего.

М.К.

* * *
Смотри –
как выросла за лето
рука пророка
Даниила!
По желтым улицам
Ташкента,
видать, она меня
водила…

Скрипел айван,
и пахло пловом,
белела в темноте
известка.
А вдоль айвана
шла корова
и на ходу жевала
звезды.

Куда еще?
Анхор сквозь пальцы
бежит как рисовые
зерна. Весь вечер
ждут Сусанну
старцы. У них
глаза как прежде
черны.

А я тебя таким
запомню: твой
хлебный запах
на рассвете.
Я все твои
каменоломни
пройду с фонариком
вот этим.

И пусть болит
пустой в кармане
рукав пророка
Даниила.
«Я собираю эти камни!»
Смотри –
как выросла
могила…