Песня любви и боли
НАЧАЛО ЛЕТА
В эти дни Бог покидает землю,
чтобы отправиться в свою летнюю резиденцию
в темные горы, которые – ты,
и мы остаемся среди пыльного зноя, войны и злобы.
Не будем много говорить, не будем вообще много
жить. Вечность это идеальная форма
взаимного одиночества.
Сладкое чувство между ног
говорит о слабости быть здесь и сейчас
и о слабости говорить об этом.
ЗАМЕНЫ, ОШИБКИ, ЛЮБОВЬ
Летом, в большом парке между деревьями
я видел молодую пару – они фотографировали друг друга
на лужайке на склоне горы. Они менялись местами,
и кто бы ни встал на его или на ее место, это будет
как разница между кипарисом и сосной.
О подмены, ошибки,
любовь почти всегда ошибка, как ошибка Колумба,
который приплыл в Америку и думал, что достиг Индии,
и назвал континент Индией,
так говорят «любовь»,
«страна моей любви», «моя любовь».
Темная игра в биллиард,
шары сталкиваются, падают в глубину,
и одиночество оставшегося у стола.
Игры в теннис в черной одежде
и сетки, всегда между нами.
В далекой стране я слышал,
как девушка играет на скрипке «Эли, Эли,
ше-лё игамер ле-олам»[1], очень сладко.
На скрипке, без слов, далеко от смерти
Ханны Сенеш и далеко от белого берега.
Такая же песня, может быть, песня любви к Богу,
может быть, к человеку, может быть, к морю,
может быть, Кейсария, может быть, Венгрия,
может быть, смерть, может быть, жизнь.
Пока мы были вместе,
мы были парой хороших полезных ножниц.
После того, как расстались, опять
стали двумя острыми ножами,
застрявшими в плоти мира,
каждый на своем месте.
* * *
Всю ночь армия шла из Гилгала в горы,
чтобы дойти до поля смерти и всего другого.
Мертвые легли вдоль и поперек, и птицы слетелись.
Но я хочу умереть в своей постели.
У этих людей глаза узкие, как щели в танковой башне.
Я всегда в меньшинстве. Их намного больше.
Они могут меня допросить, когда бы ни захотели.
Но я хочу умереть в своей постели.
Солнце стоит в Гивоне. И готово стоять так вечно,
чтоб освещать бесконечные войны, смерть и увечье.
Может быть, я не увижу, как мою жену убили.
Но я хочу умереть в своей постели
Самсон, его сила – длинная черная грива.
Мою – срезали, я герой по призыву.
Обучили натягивать тетиву и выпускать стрелы.
Но я хочу умереть в своей постели.
Я видел, что можно жить и справиться понемногу.
И обустроить хоть львиную пасть, если нет ничего иного.
Я готов умереть в одиночку. Без разницы, в самом деле.
Но я хочу умереть в своей постели.
* * *
В моей жизни
много окон и много могил.
Иногда они меняются
ролями:
окно захлопывается навсегда
и через могильную плиту
можно смотреть вдаль.
Перевод с иврита Александра Бараша
[1] «Мой Бог, мог Бог, пусть никогда не кончится», из песни Ханны Сенеш, уроженки Венгрии, жившей в киббуце Сдов-Ям (Кейсария), которую забросили с парашютом в оккупированную Венгрию и она была казнена нацистами.
Предыдущие номера
