ИЗ КНИГИ «ЭТИ СТРАННЫЕ ТИПЫ» (2018)
ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ ЛИЛЕ БРИК
Революция прекрасна
у нее твои глаза
у нее твои губы
у нее твои груди
у нее твои волосы
у нее твой голос
у нее твое женское естество
& я толкаю ее вперед
размашистым шагом
расчищая путь
как Геракл
в Авгиевых конюшнях
капитализма
я великан
я сдвигаю Уральский хребет
рывком
из Днепра делаю шарф
с бахромой из снегов Байкала
я от сохи
груб и прост
мне возделывать чернозем русских равнин
строить мосты на Москве-реке
из целых стволов берез
и таежных сосен
В своей комнате
в Лубянском проезде
я думаю о тебе
однажды тебе придется сделать выбор
между ним & мной
между мужем & поэтом
у нас содружество
братство но
я не сумею
долго делить любовь
с другим
Будь моей Революцией
будь моею Любовью
моим ружьем
огнем моей керосинки
на улицах Москвы
когда я шатаюсь ночью
в плену поэтического бреда
как Василий Блаженный с прямотой и верой
я безумец
я чист
я дикая степь
я медведь
я огромнейший огр
я течение Енисея
я снежный буран на Колыме
я все звезды в ночи
я вою волком
мой вой слышен до самой Камчатки
Я дикий зверь крупноголовый
футуристическая ярость
моих стихов-ракет
всполохами в небе Москвы
я как Зевс потрясающий громами
как воинственный скиф
казак на коне с шашкой
я бегу
я бегу
по срубленным головам
по полю битвы
от Санкт-Петербурга до Владивостока
мой глагол полноводен как реки Амур
как Дон & Волга
мечта моя необъятна как Сибирь
широка как Балтика
прекрасна как Зимний Дворец
оглушительна как залп Авроры
на набережных Кронштадта
высока как вершины Кавказа
Здесь
в комнате
на Лубянском проезде
среди моих книг
& моих пистолетов
которые спят в ожидании
я жду тебя
как жду Революцию
я строю города
до самого Крыма
я воздвигаю обелиски
на Красной площади
я наполняю грузом лодку Харона
я не боюсь смерти
вернись ко мне
я тебя жду
мы сломаем стену денег
своими словами & кулаками
движением нашей любви
всей нашей Любовью
Пятый интернационал — сбудется завтра
это уже скоро
…наша мечта не умрет так рано…
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН АЙСЕДОРЕ ДУНКАН
О Айседора, дорогая, тебя обожаю!
люблю тебя, мой светлый ангел
Айседора, моя прекрасная танцовщица
твое обворожительное тело одевает пространство
но твоя страна так на меня давит
& мне так не хватает родного края
я устал от Манхеттена & его башен
заслоняющих небо
слишком много презрения & блеска там
слишком много двуличных зеркал
прикрывающих стену денег
цивилизации капитала
я привык к бескрайним просторам
русских степей я чувствую себя здесь маленьким
раздавленным как букашка на оконном стекле –
я задыхаюсь в ваших мраморных дворцах
снова снится мне деревенский наш домик
& церковь с золочеными маковками под снегопадом
простая & скромная как фиалка
& статуя в заливе угрожает своим факелом
свободы я не вижу здесь на самом деле
я вижу только деньги Банка
несмотря на религиозную суету
твоих друзей демократов & евреев
я мечтаю о тайге & ее ягодах
о медведях которые выходят на охоту
о березовых рощах & гиацинтах
здесь розы сделаны из хрусталя или стекла
цветы из металла об их них можно порезаться
моя любовь я слишком много выпил и становлюсь злым
хочу оскорблять твоих друзей & твоих покровителей
которые ничего не понимают в моих стихах
они считают меня революционером атеистом
они не знают, как совместить веру & надежды красных
я красный, и я могу укусить прямо зубами
я анфан террибль, несмотря на мои белокурые кудри
из-за них я похож на сладкого ангелочка
они боятся меня, моего ножа зажатого в зубах
& презирают мой крестьянский образ мысли
мои суеверия & мои православные обряды
мое язычество которое в крови
ведь я — дитя земли
& великой русской равнины
я злюсь, напившись водки & виски
мое терпение разбивается вдребезги, несмотря на мою Любовь
она как религия но намного прочнее
чем все Торы & Библии
ИЗ НЕИЗДАННОЙ КНИГИ «ВОЗРОЖДЕНИЕ»
В холодной стране бескрайних просторов
медведей и черных ягод
которую нам запрещают
наши добрые господа
мужчины, одетые в пурпур и злато
с длинными бородами, в гигантских митрах
безрадостно бдят на иконах
глядят из-под окладов из серебра
в отдаленных церквах
где над сонмом луковиц синих крест золотой так высок
что благочестью былых поколений
воздается почет каждодневно
как будто бы время совсем неподвижно
как будто земля еще не сдалась
в угоду зову современности
(о души предков!)
как будто снег их защищает
своим нерушимым светом
они зажигают тонкие желтые свечи
возносят православные молитвы
звенят их песнопения под сводом
так что становится зрим
лик Господень во славе со всеми святыми
подобно шерстяному покрывалу
ложится на людскую скудость
успокоением беспредельной лаской
разителен контраст со страхом бомб
которые бросает Запад
на непокорные народы
: я здесь
смотрю как сгущаются сумерки
на набережных Невы
в установленные часы
опускают мосты
под благосклонным взглядом звезд
суда взрезают волны
реки застывшей льдом
на широте Кронштадта
(я вспоминаю твое лицо
твои светлые волосы
и поцелуй который ты подарила
янтарной картинке
стихи которые слетали
с твоих рубиновых губ
были вкусны как хлеб
о бедная Анна
вечно в своем ожиданье
возвращения сыновей
из затерянной мерзлоты!)
ВОСПОМИНАНИЕ АННЫ
Статуя Анны Ахматовой в саду
на улице Восстания
недалеко от Невского проспекта
на клумбе цветы аронника кажется в ожидании
ее сына
и ее возлюбленного
из мерзлой Сибири
Анна омыта светом этим утром
и будто дремлет
в городе полном чудес
летом
когда она снилась мне
а я и не знал, что это она…
Санкт-Петербург роскошь и блеск каналов
с мостами красными зелеными синими
его убийцы вышли прямо
из какого-то романа Достоевского
Фонтанка ли Мойка маленькая Венеция
и Грибоедов под куполами
самого красивого из всех зданий которые я когда-либо видел
мозаика невероятна
Нева несет свои тревожные воды
в июле
величаво неторопливо
воды еще свободны
в этом времени года
вдоль решетки Летнего сада
(как в стихотворении Анны
я помню…)
аллегориями оживший мрамор
среди фонтанов и смеющихся рощ
розовые цветы и синицы
собор Казанской Богоматери
и римские его колонны
величественная архитектура
и горячность русских молитв
меня всегда поражали
и церковь Спаса на Крови
которую я до сих пор люблю
с покрытыми глазурью куполами
монументальный холод Исаакия
черные ангелы на металле которых Время оставило след
памятник Екатерине II и голуби бьющие крыльями
под удалую казачью песню
Коммуналка Анны Ахматовой
на набережной Фонтанки
старая шляпа и плащ Пунина
на вешалке при входе до сих пор
маленькая икона в углу на кухне
зовет в молчание
где старый самовар дымился
прежде
белыми ночами
а в коридоре чемоданы заранее собраны
(в какой безвозвратный
путь?)
маленькая фотостудия
запечатлела драмы
и радости
буржуазной гостиной
с картинами футуристов
в темном коридоре
этого синего дома
В детской
плюшевая обезьянка
на красной бархатной кровати
а в комнате Анны Ахматовой
маленький столик
за которым написан «Реквием»
и много других поэм
: останавливаюсь на мгновенье
наблюдаю как она пишет
как если бы я ее видел
воочию
Я, наверно, слишком много мечтал
бродя по следам поэтов
в живых городах
которым снятся призраки
поэзии
печальные истории
трагические смерти
и герои
ВОСПОМИНАНИЕ О САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
Каменный город поднятый из болот
силой мужицких жил
жгучим взглядом просвещенный деспот-провидец
взирает теперь с огромного камня
Катит Нева свои неспокойные воды полные трупов
мимо дворцов и институтов медная эта громада
вздыбливает коня глядя жестоким взглядом
на тех кто пришел порадоваться параду морского флота Владимира…
Город воли и крови пота и веры
смотрит на Запад, влюбленный в сады Версаля
грезит о величии битв (об отрезанной голове соперника супостата
в банке с формальдегидом у изножья своей кровати)
Город со ста мостами со ста церквями каналами взрезан
впечатление венецианского полдня если идешь вдоль Мойки
Синий мост и дворец Юсуповых
ты отдаешься колыбельной волн
Пригибаясь когда проплываешь под мостами
вот показались синие с золотом шпили Святого Николая покровителя моряков
а дальше колонны ростральные остров-крепость
и вот ты шагаешь по Невскому в мыслях неся с собой автора «Идиота»
Есть тут кварталы где трутся мутные типы
миг восхищенья завидя Спас на Крови замри
канал Грибоедова (на вылет в вечернем небе
Казанский собор с колоннадой)
Икона поныне славит победу и охраняет жаркую веру
старушек и благочинных в черных одеждах
душа народа который выстрадал много и знает цену крови
в этом городе все еще помнящем о Востоке рифмой прижавшись к холодному морю
Балтика открытое окно в Арктику
Балтика покрытая льдами и полетом молитв
солнце серебрит фасады Зимнего волны
Невы медленны зелены о глубокое зеркало
Ты гуляешь по аллеям Летнего Сада
думая об Анне о ее Реквиеме вспоминаешь другие лица
с тобой неотступно Маяковский Блок Мандельштам Осип
статуя Пушкина отвернувшаяся от Адмиралтейства
На углу улицы гостиница Англетер
где был найден мертвым Есенин поэт
в котором срослись православные травы и букет революционных надежд
он так и не смог никогда взаправду покинуть родимую землю
Ночь падает в город спускается на заморские купола
розовеет над крышами небо проспекта
ты идешь сквозь толпу к Аничкову мосту
думая о Христе который простит всех
ИЗ КНИГИ «ЭТОТ НЕОКОНЧЕННЫЙ МИР, 150 ОД» (2017)
ОДА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Анне
От каналов где лед & свет
В декабре в Петербурге
Застывает весь Град в молчанье
от предчувствия преступлений
самых зловещих & самоубийств
там двор не подсвечен
Достоевского дух в кварталах
Вот выезжает тройка
потешить всяких туристов
там где Васильевский остров там где желтая крепость
по пути поклониться Мосту со Львами
& Николе Морскому
где лазурь & золото вьется
Град Петра близ Балтийского взморья
с помешательством темных вод
(О великий безумный деспот!)
охраняет мерцанье старинных & бледных
свечек тонких & желтых в церквах
православные или язычники
эти служители с речью невнятной запутавшейся в бородах
Она говорила гляди
именно здесь кончается
длинный Невский проспект
ты можешь потрогать
Всадник из бронзы
Камня касайся не думай что ты Есенин
Не думай что ты Гумилев
ОДА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
Застывший в камне & во льду
Санкт-Петербург возвещает
новые времена & сохраняет в себе
величие русской души
о город цветок обращенный к Западу
огромными лепестками!
Екатерининский дворец
пламенеет своим заморским
барокко зеленым с желтым
а Летний сад тут рядом у реки
раскинувшись под снегом спит
там ходят бабушки в платках
Я видел как одна из них целовала икону
в Казанском соборе
веря так искренно и горячо
я почувствовал что мы схожи
с этой набожною душой & возвышенной
с набережными в граните & снежными
Я также обращен к Северу
то вдруг (когда замерзаю в своем стихе)
я поворачиваюсь к Африке
& старинным узким улочкам Туниса:
Люблю когда зима украшает
город легендарной строфой
ОДА СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
По дороге я смотрел как мелькают
белесые стволы берез
и русская зима лишь начиналась
& мечтал об огромных просторах
степях покуда хватает глаз
& об охоте на медведя в таежной чаще
Я не видел Байкала во льдах
(я всего лишь читатель книги
написанной человеком со сломанной глоткой[1])
не видел ни Казани ни Владивостока
ни донских берегов ни Кавказа
ни высоких сибирских плато
на транссибирском экспрессе не ехал как некий поэт
от Москвы до Владивостока
не мчался ноги в Ладоге мочить
когда зацветает весна на русских равнинах
я не доехал до Колымы и ее лагерей
куда было сослано столько
А мне достаточно декабрьского снега
Густой он падает на крыши Зимнего дворца
& на каналы с венецианскими цветными мостиками
пельменей & грузинской кухни
немного кваса или пива живого местного разлива
В Петербурге оно меня медленно веселило
ОДА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Анне
Быть может я когда-нибудь еще увижу
Петербург с ледяными каналами
(его лицо опять передо мной
Зеленоглазое & с татарскими чертами
румянец корки кулебяк с лососем & укроп
На набережных Невы в виду крепостной стены)?
Город царей & Бесов
поэтов ссыльных & футуристических ракет
статуя Ахматовой на клумбе аронника
улица Восстания где была наша гостиница
где прошли мои ночи полные смутных фантомов
в городе возникшем из топей
На Аничковом мосту взвиваются кони
это русская душа рвется
дикая языческая & с глубокой верой
падает снег на ее бледные веки
пока она в витринах разглядывает фаянс
мы медленно идем вдоль Гостиного двора
Река во льду замерла
слышен звон бубенцов
Пушкин отвернулся от адмиралтейства
маковки собора Святых Симеона и Анны
светятся между электрических проводов & машин:
Санкт-Петербург, святой город, я о тебе помню!
Предыдущие номера
