Африканец
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Акан (чви) принадлежит к языковой группе ква вольта-конголезской семьи. В доколониальный период чви был официальным языком могущественной Конфедерации Ашанти; в наши дни он насчитывает свыше семи миллионов носителей и используется в качестве lingua franca Республики Гана. Таким образом, чви может по праву считаться одним из наиболее «культурно значимых» языков Западной Африки – наряду с йоруба, игбо, фулани, хауса, волоф и бамбара.
Поэтическая традиция акан берет начало в двух уникальных явлениях, «адинкра» и «атумпан». По существу, это формы искусства, не имеющие аналогов в более знакомых нам – условно говоря, индоевропейских – культурах.
Пиктограммы «адинкра», широко известные за пределами Ганы, носят религиозно-мистический характер. С каждой пиктограммой связан определенный обряд, а также определенная пословица или идиома. Одна из главных функций поэзии у ашанти – развивать и интерпретировать символику «адинкра». Известно, что коллекция А. Кайпер-Менса, собиравшего «адинкра» по всему аканскому региону, насчитывала более тысячи пиктограмм. Вот несколько примеров.
Пиктограмма в форме квадрата, заполненного ромбовидными клетками в семь рядов, называется «Fie mmosea» («Щебень двора»): «Если твои стопы в крови от щебня, это щебень с твоего двора».
Пиктограмма в форме двух якорей, слитых воедино. Это «Akoko nan» («Куриная лапка»): «Когда курица топчет свой выводок, она не желает им смерти».
Четыре раскрытых глазка «Mate masie»: «Что услышал, то сохранил».
Узор из концентрических ромбов внутри квадрата «Ani abre aa»: «Как глаза ни красны, огню в них не вспыхнуть».
Панцирь жука, обрамленный двумя лепестками («Odo nyira fie kwan»): «Любовь помнит дорогу домой».
Птица, пытающаяся дотянуться клювом до собственного хвоста; в клюве у птицы яйцо («Sankofa aa yenkyi»): «Если забудешь, вернись и возьми, это не стыдно».
Два зерна фасоли, повернутые друг к другу («Nyame biribi wo soro»): «Господь, если тайну хранишь в небесах, дай мне сил дотянуться».
Искусство говорящих барабанов («атумпан») издревле практикуется в Гане и других африканских странах. Изначально эти барабаны были предназначены для коммуникации на больших расстояниях. Барабанщик использует сложную систему ритмических фраз, имитируя интонации и фонемы человеческой речи. Причем барабанная речь отнюдь не ограничивается короткими сообщениями: с помощью говорящих барабанов передавали историю племени, свод законов и т.д. У акан существует канон стихотворных текстов, сочиненных специально для «атумпан». Один из этих текстов («Как устал наш хамелеон / все стремится за море он») цитируется в стихотворении «Африканец».
Квези Менса (р. 1977) – поэт ганского «поколения тридцатилетних». Родился и вырос в Аккре, в настоящее время живет в США (штат Мэриленд). Стихи и пьесы были представлены в литературных программах Би-Би-Си и ЮНЕСКО, неоднократно публиковались в ведущих периодических изданиях англоязычной Африки. Автор книги «M’enwensem twi» (Harmattan Series, Ghana). В своих произведениях Менса, как и его сверстники, включая знаменитого поэта-рэппера Очеаме Кваме, сочетает интонации современного «spoken word» с отсылками к традиции «атумпан» и «адинкра» (где каждый текст начинается с пословицы).
Разумеется, лингвистическая специфика чви, равно как и контекстуальная специфика, исключает возможность более или менее точного перевода. Стало быть, речь идет о вольных переложениях. И все же мне хотелось хотя бы отчасти сохранить изначальную форму. Как ни странно, это оказалось не так уж сложно; при всей несхожести просодий, стихи ганского поэта обладают по крайней мере двумя вполне «русскими» атрибутами: наличием рифмы в конце строки и размером, близким нашему дольнику. Насколько мне известно, данная попытка – первый опыт перевода современной поэзии акан на русский язык; хочется верить, что не последний.
Я СЛУШАЮ
Не показывать левой рукой на собственный дом.
Что бы ни было, говорить: спасибо на том.
Бабушка – у плиты, я жду продолженья
вчерашней сказки. Варится «суп с котом».
Мальчику надо чуточку потерпеть.
Надо расти, над учебниками корпеть.
Кашу из ямса сварят ко Дню рожденья.
Бабушка у плиты начинает петь.
В песенке той паутину плетет паук,
внук постигает темноты точных наук,
быстро растет, ожидает вознагражденья.
Дерево уква – сломанной ветки звук.
ГОЛОД
Нужде ничего не нужно, кроме нужды.
Всех спасут в конце, а сейчас пощады не жди.
Только розга свистит, хочет школьнику дать совет.
Только голод, как чей-то голос, тебя зовет.
Этот голод овладевает тобой, как дух.
Говорит: выбирай скорее одно из двух.
Ты бы выбрал из двух, но на уме одно:
самое дно, мой брат, то самое дно.
Отвечай же: со дна видней Господни дела.
Ты сидишь на холодном песке в чем мать родила.
Мать растила, любя, и Господь наставлял, любя,
чтобы все, что случится, зависело от тебя.
АФРИКАНЕЦ
Если поют «как устал наш хамелеон»,
знай подпевай «уезжает за море он».
Время привило вкус к заморской еде
и связало язык непроизносимым «the».
Раньше, будучи старшим, был на язык остер.
Обучал поговоркам младших братьев-сестер
в день, когда наш отец, разодетый, как командир,
бормотал, уходя, чужое «my dear, my dear».
И толпа провожающих высыпала во двор.
Вдруг щелчок раздался: кто-то рванул затвор.
Все пройдет, пройдет, только знай себе подпевай.
Даже белый, и тот не выдержал: «my friend, why?»
Перевод с ашанти-чви Александра Стесина
Предыдущие номера
